22.09.2012 в 21:16
Пишет vreshete:Фотоистория Monster High - "Одна дома"
читать-смотреть
Тори четырнадцать. Она сидит на пыльном тёмно-фиолетовом ковре ровно посередине комнаты уже больше четырёх часов. И очень сильно боится.
До этого дня она никогда не оставалась одна. Но вчера у Лианы был день рождения; она, как всегда, выпендривалась и задувала свечки не сразу, а одну за другой, все семнадцать по очереди; смеялась почти без отдыха, ила клубничный сидр - гадость! - "за новую жизнь", а ранним утром уехала с папой в аэропорт. С папой и огромным чемоданом - как если к шкафу просто приделали ручку. С папой. С чемоданом. Но без Тори.
Один из них, конечно, вернётся. Проводив Лиану, папа поедет на работу - наверное, он уже там; а потом, в девять часов двадцать минут будет дома. Сейчас девять двадцать утра. Тори предстоит бояться ещё двенадцать часов.
Дом, оказывается, очень страшный, если ты с ним один на один. Почему-то Тори никогда раньше не замечала, что под кроватью паутина, а трубы в ванной шипят: "сссмертть, сссмеерть" - на разные голоса. Она включила телевизор, чтобы хоть куда-то сбежать. Возможно, вы предчувствовали: там - только серые полосы.
С Тори этого довольно, и она выбирает прирасти к ковру. Отныне и до возвращения папы она просто не сдвинется с места. Луч рассветного солнца резко высветил полоску пыли на коридорном паркете. В ней отпечатались звериные следы. Сколько Тори себя помнит, у неё не было домашних животных.
"Без паники," - шепчет себе Тори и чуть не умирает от страха от звука собственного голоса - настолько неуверенно он звучит. Пару месяцев назад она читала рассказ; там были тошнотворные крошечные вампиры, похожие на летучих мышей, только не летают - чёрт их знает, почему. Они вполне могли оставлять как раз такие отпечатки своих лапок. Тори инстинктивно сжимается и, подумав пару секунд, закрывает руками шею - столько, насколько хватило ладоней. Никогда не знаешь, какая мелочь может спасти тебе жизнь, если что.
Даже из гостиной, с наблюдательного поста Тори видно: следы ведут из комнаты Лианы. Маленькие пыльные лапки появляются из-под двери с ещё не отклеенными кино-постерами... и, сделав крюк по коридору - может, с заходом в столовую, - туда же и возвращаются. Это значит две вещи: оно происходит из сестриной комнаты... И оно сейчас там.
"Да как ты смеешь? - вдруг заорала Тори на неведомую тварь. - Это из-за тебя! Из-за тебя Лиана уехала! Не учиться, как всем говорила, а просто смылась!"
Тори швыряет об паркет отцовскую гипсовую статуэтку; отвалились обе руки. "Папа взбесится," - думает Тори, на секунду пугается ещё больше - а потом вдруг выпрямляется, резко встаёт, почти бежит о коридору и пинком открывает Лианину дверь - с храбростью человека, которому уже нечего терять.
Тори визжит.
Существо на кровати подняло полосатый хвост на девяносто градусов и тоже визжит. На шее у него записка, привязана сиреневой ленточкой. Оно перекусывает бантик, суёт в рот бумажку - чисто нервное, - но она невкусная, и её выплёвывают прямо в Тори. От неожиданности Тори затыкается и читает.
"Моя чудная Т., пока меня нет, оставлю тебе вот этого. По идее, он живёт лет пять, так что точно должно хватить. Я же знаю, тебе будет грустно одной."
Австралийский сахарный поссум однократно икает и выжидательно смотрит.
- Я думаю, тебя зовут Бу, - тихо произносит Тори спустя несколько секунд. - Хочешь, дам поиграть гипсовую руку?
Конец.
URL записичитать-смотреть
Тори четырнадцать. Она сидит на пыльном тёмно-фиолетовом ковре ровно посередине комнаты уже больше четырёх часов. И очень сильно боится.
До этого дня она никогда не оставалась одна. Но вчера у Лианы был день рождения; она, как всегда, выпендривалась и задувала свечки не сразу, а одну за другой, все семнадцать по очереди; смеялась почти без отдыха, ила клубничный сидр - гадость! - "за новую жизнь", а ранним утром уехала с папой в аэропорт. С папой и огромным чемоданом - как если к шкафу просто приделали ручку. С папой. С чемоданом. Но без Тори.
Один из них, конечно, вернётся. Проводив Лиану, папа поедет на работу - наверное, он уже там; а потом, в девять часов двадцать минут будет дома. Сейчас девять двадцать утра. Тори предстоит бояться ещё двенадцать часов.
Дом, оказывается, очень страшный, если ты с ним один на один. Почему-то Тори никогда раньше не замечала, что под кроватью паутина, а трубы в ванной шипят: "сссмертть, сссмеерть" - на разные голоса. Она включила телевизор, чтобы хоть куда-то сбежать. Возможно, вы предчувствовали: там - только серые полосы.
С Тори этого довольно, и она выбирает прирасти к ковру. Отныне и до возвращения папы она просто не сдвинется с места. Луч рассветного солнца резко высветил полоску пыли на коридорном паркете. В ней отпечатались звериные следы. Сколько Тори себя помнит, у неё не было домашних животных.
"Без паники," - шепчет себе Тори и чуть не умирает от страха от звука собственного голоса - настолько неуверенно он звучит. Пару месяцев назад она читала рассказ; там были тошнотворные крошечные вампиры, похожие на летучих мышей, только не летают - чёрт их знает, почему. Они вполне могли оставлять как раз такие отпечатки своих лапок. Тори инстинктивно сжимается и, подумав пару секунд, закрывает руками шею - столько, насколько хватило ладоней. Никогда не знаешь, какая мелочь может спасти тебе жизнь, если что.
Даже из гостиной, с наблюдательного поста Тори видно: следы ведут из комнаты Лианы. Маленькие пыльные лапки появляются из-под двери с ещё не отклеенными кино-постерами... и, сделав крюк по коридору - может, с заходом в столовую, - туда же и возвращаются. Это значит две вещи: оно происходит из сестриной комнаты... И оно сейчас там.
"Да как ты смеешь? - вдруг заорала Тори на неведомую тварь. - Это из-за тебя! Из-за тебя Лиана уехала! Не учиться, как всем говорила, а просто смылась!"
Тори швыряет об паркет отцовскую гипсовую статуэтку; отвалились обе руки. "Папа взбесится," - думает Тори, на секунду пугается ещё больше - а потом вдруг выпрямляется, резко встаёт, почти бежит о коридору и пинком открывает Лианину дверь - с храбростью человека, которому уже нечего терять.
Тори визжит.
Существо на кровати подняло полосатый хвост на девяносто градусов и тоже визжит. На шее у него записка, привязана сиреневой ленточкой. Оно перекусывает бантик, суёт в рот бумажку - чисто нервное, - но она невкусная, и её выплёвывают прямо в Тори. От неожиданности Тори затыкается и читает.
"Моя чудная Т., пока меня нет, оставлю тебе вот этого. По идее, он живёт лет пять, так что точно должно хватить. Я же знаю, тебе будет грустно одной."
Австралийский сахарный поссум однократно икает и выжидательно смотрит.
- Я думаю, тебя зовут Бу, - тихо произносит Тори спустя несколько секунд. - Хочешь, дам поиграть гипсовую руку?
Конец.